[Hetalia - Axis Powers] Во всём виноват Испания

[Silent-W]

Название: Во всём виноват Испания
Автор: Silent Whisper
Бета: Нет
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Англия, Франция, упоминается Испания
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Юмор
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание: Осада Ла-Рошели в 1627-1628 годах. В неудаче Англии виноват герцог Бэкингем, но винит Арутр почему-то Испанию...
Публикация на других ресурсах: О, я буду счастлива, если хоть кто-то захочет ЭТО где-то опубликовать. Но пришлите, пожалуйста, ссылку.
Примечания автора: Это так же своего рода эксперимент. Фанфик, наверное, основан более на романе А. Дюмы "Три мушкетёра", нежели на реальной истории. Получилось что-то странное, чего не ожидал даже автор.

Англия восседал в своём просторном кабинете, скрестив руки на груди и положив ноги на стол. Сказываются пиратские привычки, которым Артур даёт волю за неимением свидетелей по собственной мимолетной прихоти. Всё же, он теперь воспитанная нация с кучей глупых правил этикета, общество может не понять минутных ностальгических порывов когда-то вольной в своих начинаниях души.

Тяжелый вздох вырывается из груди, и Кёркленд недовольно прищуривает тускло мерцающие зелёные глаза. Имея всё, чего только может пожелать могущественная страна, Англия откровенно скучал. Средневековье кануло в лету, а первая сотня лет Нового времени прошла, не оставив по себе ничего особо приятного. Елизавета I Тюдор уже не веселила его своими жестокими выходками, а Яков I не желал больше присоединять новые земли к итак огромному королевству Великобритании. Век походов, кровавых войн и азартных споров с Францией за земли, честь и просто так уже прошел. Сейчас Испания и Португалия, возомнившие себя невесть кем, завоевывали мировую торговлю, оккупировали наиболее благоприятные морские пути и просто раздражали своей чрезмерной самоуверенностью. Так и хотелось хоть одному из этих смуглых алчных идиотов размозжить череп или хотя бы пустить пулю в любую попавшуюся конечность. К сожалению, теперь и это "вне закона". Официально.

Но Артур поставил излишне загордившегося Карьедо на место. О да, та победа в 1588 году над испанской «Непобедимой армадой», которая оказалась не такой уж и непобедимой, прославила Британский флот, доставила удовольствие, ибо англичанин опять смог посмотреть на противника сверху вниз, надменно усмехаясь. Но не более того. Дальше было размеренное течение жизни без всяких существенных перемен, что ужасно раздражало.

И Артуру было скучно. Его азартная и авантюрная натура требовала сражений, приключений, но ничего такого и близко не предвиделось. Даже Франция, казалось, поостыл в своей необъятной вражде, а это казалось вдвойне странным. Знаете, у стран тоже есть свои любимые способы проведения досуга, так и Франция больше всего обожал доводить соседе через протоку любым доступным методом. И что совсем не удивительно, у гнусного лягушатника это отменно получалось. Он зараза изобретательная, на фантазию не жалуется, вот и преуспел в подобном, честно говоря, не таком уж и трудном деле. Кёркленда, на самом деле, вывести из себя весьма просто, особенно если это пытается сделать Франциск. Здесь достаточно одного его присутствия.

— Милорд, извините, что вторгаюсь без предупреждения, но у меня важные новости, — в кабинет вошел Патрик, секретарь Кёркленда, педантично поправляя очки и перебирая внушительную стопку документов, которые совсем не привлекали хозяина кабинета.

— Да? – лениво протянул Англия, садясь в кресле ровно и ставя локти на стол, и скрестил пальцы в замок, всем своим видом показывая крайнюю незаинтересованность всем происходящим вне его головы.

— Милорд, Франция закрыл все свои порты для английских суден. В связи с этим герцог Бэкингем объявил войну, — отрапортовал секретарь совершенно бесцветным голосом, словно сообщая о том, что булочки готовы и милорд может спускаться, чтобы отведать нового сорта чая, привезенного с Востока.

— Забавно, — иронично протянул Кёркленд, вспомнив свои недавние мысли. Оказывается, это отчасти правда, что они материальны, как же иначе объяснить происходящее? Похоже, фортуна опять содействует ему.

— Позови Бэкингема, — лицо Артура исказилось в ничего хорошего не предвещающей ухмылке. Самоуправство - то, за что страна ненавидит монархов и к ним приближенных. Верчение судьбами людей - прерогатива самого Британии.

— Сию минуту, милорд.

Патрик исчез, плотно прикрыв дверь в кабинет. Ну что ж, вот и отличный повод размяться, напомнить о своей могущественности, которая ещё не успела пойти на убыль. Франциск, похоже, забыл о нетерпеливости Англии. Значит, пора ему об этом напомнить. А главное, начал-то войну Бонфуа, и совесть его самого останется чиста. Какой удачный поворот событий!

В дверь постучали и, получив разрешение войти, в комнате появился ни кто иной, как герцог Бэкингем. Кёркленд кивком головы указал министру, что бы тот сел напротив него, внимательно следя за каждым мимолетным движением гостя. Читать человека по мимике и невербальном методе общения - конёк Кёркланда, и он удовлетворен тем, что слушать лепет всех подряд ему не обязательно.

— Что же это вы давно не заходили, любезный мой друг? Неужели вы уже забыли обо мне? И почему я последним узнаю о предстоящей войне? – голос Артура звучал властно, с неким предвкушением, но на губах играла угрожающая улыбка. Он явно не любил быть неосведомлённым, но умел до поры до времени держать себя в руках.

— Я вовсе не забыл о вас, милорд. В последнее время на меня свалилось слишком много дел. И войну начал Франция, но не с англичанами, а с гугенотами*, жителями Ла-Рошели. Осаждённые попросили помощи у Британской короны. Мы не смели отказать, — твёрдо произнёс Бэкингем, гордо вскинув голову, прекрасно осознавая своё могущество и превосходство. Сейчас почти вся власть в его руках, и что усугубляет положение, мужчина это прекрасно осознаёт и умеет этим пользоваться.

Керкленд раздраженно хмыкнул и поднялся со своего места. Этот министр стоял едва ли не выше короля в его государстве. Он решал политику страны, её отношения с другими державами Европы и военные вопросы. Слишком много власти для одного человека. Он мог и начать использовать её не только не по назначению, но и для личных целей, что явно задевало интересы и самолюбие Англии.

Застегнув бордовый камзол, расшитый золотом, и взяв трость из тёмного дерева с инкрустированными драгоценными камнями на рукоятке, Артур обернулся к герцогу и надменно смерил его взглядом. Кем бы этот интриган себя не возомнил, на каждого найдется своя управа, и в данном случае Кёркленд готов благородно взять на себя эту задачу.

— Собирайтесь, Бэкингем. Через четверть часа мы с вами отплываем в осаждённую Ла-Рошель с войском на помощь нашим собратьям-протестантам, — саркастически возвестил англичанин, кладя обе руки на трость и сверля «яростного защитника религии» подозрительным взглядом. Он явно что-то скрывал. Но искусно скрывал. Да вот только, как было сказано ранее, политические игры и искусно подстроенные обманы хорошо даются и Англии.

— Слушаюсь, — лишь для соблюдения приличий произнёс герцог и быстрыми шагами покинул комнату, нервно начиная что-то бормотать себе под нос, полагая, что он нём уже забыли и не обращают внимания на странное поведение.

Как только министр вышел, лицо Кёркленда приняло сосредоточенное выражение, а брови сошлись на переносице. Да, он хотел сражения, но он обязан знать, за что он в очередной раз ломает рёбра. Себе или Франции - это уже не главное. Но этот чертов Бэкингем дал ему понять, что не намерен раскрывать своих истинных целей. Но ничего, у Франциска язык подлиннее будет, он и без пыток выложит всё лишь бы потрепаться.

Ну вот, они в дороге уже около двух суток. Судно плыло невыносимо долго, словно кроме команды и арсенала тащило за собой ещё одно судно, не меньше этого. По крайней мере, так казалось Артуру, который, не смотря на сильный ветер, стоял на корме корабля, вглядываясь вдаль. Он пытался рассмотреть где-то там, на горизонте берега ненавистной ему страны – Франции.

В предвкушении стычки Кёркленд облизнул пересохшие и обветренные от бриза губы и тут же скривился. Они были солёными от морской воды, морского воздуха и густого тумана, что окружали блондина уже столько времени и успели осточертеть. Члены команды сновали по палубе, кто по поручению, кто просто за неимением занятия, но англичанину сейчас было не до них. Он всё так же зорко вглядывался вдаль.

И вот, спустя ещё двое суток, Англия уже был на материке вместе с Бэкингемом и армией, ослеплённый безоговорочной победой на острове Ре* в жестоком сражении, на которое трус-Бонфуа даже не явился.

По губам англичанина скользнула злая усмешка. Похоже, изменница судьба, наконец, окончательно приняла его сторону.

Артур находился в свое палатке и, аккуратно поддерживая блюдце в руках, наслаждался крепким английским чаем. Его сейчас ничто не волновало, так как Франции пока не было на поле боя. Другие же его попросту не интересовали. Он не будет тратить силы на молодёжь. Пусть этим занимается британская армия и Бэкингем, который втянул страну во всё это.

Но тут англичанин с глубочайшей досадой заметил весьма неприятную вещь – чай закончился. Он тяжело вздохнул и поставил чашку на стол. Такой благоприятный момент для раздумий был разрушен, и теперь Кёркленду не было чем заняться. И поэтому он встал со своего места и, взяв шляпу и трость, вышел наружу.

Гром пушечных выстрелов, звон шпаг, подобно колокольчикам, заставили Артура опять вспомнить былые, более славные времена и даже сумели вызвать улыбку на его лице. Своеобразную, конечно.

Внезапно прозвучали несколько вскриков и Англия, присмотревшись, сумел заметить приближающегося к нему человека. Он был примерно одного роста с Кёрклендом, имел светлые, чуть вьющиеся к низу волосы, насмешливые голубые глаза, смехотворную, по мнению англичанина, шляпу с огромным белым пером и красный плащ гвардейца, впрочем, с белым крестом, как на форме мушкетёров. До сих пор страдает раздвоением личности? Ну, в его психическом здоровье, а точнее его нарушении британец никогда не сомневался, менялись со временем только диагнозы. И губы сами презрительно шепчут:

— Бонфуа.

Француз уверенно, похоже, совсем не опасаясь за свою жизнь, подошел к Англии и насмешливым, но не лишенным изящества и благородства жестом, что взбесило Кёркленда больше всего, снял свою шляпу и, поклонившись, взмахнул ею несколько раз.

— Здравствуй, Артур, — обаятельная улыбка появилась на губах Франции, на щеках заиграли милейшие ямочки от лучезарной улыбки, а того, к кому обращались, резко перекосило от всех метаморфоз на смазливом лице соперника.

— Здравствуй, Франциск, — с холодной, язвительной ухмылкой, впрочем, так же не лишенной определённого очарования, произнёс англичанин, даже и не думая приветствовать врага поклоном. Его реакция на появление Бонфуа была иная. Трость была утеряна где-то в траве, пожелтевшей и утоптанной конскими копытами, а правая рука небрежно легла на эфес шпаги, что пока, дожидаясь своего часа, пребывала в ножнах.

— Сударь, вы так недружелюбны! – рассмеялся француз, заметив жест оппонента. — Интересно, Артур, знаешь ли ты истинную причину войны между Великобританией и Францией? Чисто профессиональный интерес.

— Что тут знать? – презрительно скривился Кёркленд. — Ты – католик, я – протестант. Ла-Рошельцы, исповедующие одну со мной религию, попросили о помощи, и я её оказываю. Это недоступно для понимания существу с твоим уровнем развития?

— Ты в этом уверен? – лукаво сверкнул глазами Франциск, весь буквально светившийся от ощущения превосходства. Он знал то, чего не знал Англия, и этого его радовало как ничто другое. По такому поводу он даже пропустил мимо ушей весьма обидное оскорбление давнего злейшего друга.

— Эта война была начата из-за любви! Пылкой, неудержимой и бессмертной! – в свойственной ему манере прощебетал Бонфуа, рисуя соответствующую фигуру в воздухе руками. Его лицо было настолько воодушевленным, что у англичанина появилось нестерпимое желание ему треснуть.

— Ты на что намекаешь, гнусный невежда? – Артура всего перекосило от сказанных французом слов, и он не преминул возмутиться. Это жалкое существо пренебрегало всякими правилами приличия и ещё смело называть себя государством! Варварское поселение, вот он кто!

Кёркленду отчаянно хотелось сплюнуть на землю, но манеры, хоть и были привиты ему совсем недавно, дали о себе знать.

— Боже упаси, ты меня совсем не интересуешь! – весело улыбнулся Франциск, абсолютно не развеяв этим подозрений Англии. — Я говорю о любви француза – кардинала Ришелье* и англичанина – герцога Бэкингема к моей королеве – Анне Австрийской*. Лишь ради её благосклонности Великобритания оказывает поддержку Ла-Рошели.

— Ради Анны Австрийской? Не смеши меня. Бэкингем не настолько глуп и безответственен, — твёрдо произнёс Артур, хмуря брови и нервно постукивая пальцами по рукояти оружия. Эта смехотворная версия была слишком похожа на настоящую, и это выводило из себя.

— О, поверь, это не простая женщина! Красивая, хитрая, ловкая…

— …испанка, — иронично хмыкнул англичанин, прервав поток эпитетов Бонфуа.

— И что же? Любви покорны все нации! И даже ты слаб перед ней, гнусный скептик! – восторженно пропел француз, безумно напоминая Кёркленду какого-то сумасшедшего фанатика. Но сейчас это было не столь важно. Артур сделал один вывод – во всём виноват в очередной раз Карьедо, но получать опять будет Франция. Расклад привычный и, что уж там скрывать, весьма удовлетворительный. Отчасти даже приятный.

Англичанин остался спокоен и не сдвинулся с места, хотя уже готов был развернуться и, взяв непутёвого министра за шкирку, вернуться на родные острова и не позориться более, сражаясь за такую ерунду. Но лишь непреодолимое желание стереть надменную улыбку Бонфуа и согнать злость на Антонио хоть на ком-то, заставило его оголить шпагу и встать в стойку, гордо вскинув голову. Гордыня заставляет даже проигрывать надменно.

— Защищайся, Франциск, иначе, клянусь честью, я снесу тебе голову без предупреждения, — прошипел Кёркленд, поддаваясь прилившей к голове крови и злости. Француз не заставил себя долго ждать, и оппоненты скрестили шпаги. В воздухе повисло напряжение, но оно тут же, подобно утреннему туману, который разгоняет солнечный свет, было рассеяно звоном метала, и всё застыло в предвкушении поединка.

Но, к сожалению, дуэль длилась недолго, и Артур, громко чертыхаясь, пил ром с горла бутылки в лучших пиратских традициях, плетясь к судну, которое должно было отвезти его обратно на острова. Подальше от материка, подальше от гордого очередной победой Франциска.

Раны на плечах и боку ещё саднили, но наиболее нестерпимой была хоть и не глубокая, но длинная царапина от правого глаза до подбородка. И, конечно, безнадежно раненное самолюбие. Ещё и кем...!

И Кёркленд был рад вернуться домой, войти в свой кабинет и спрятать доказательства своего позора ото всех. Ежеминутно британцу казалось, что все знают о поражении, об истинной сути войны; что все окружающие тихо шепчутся за спиной, насмехаясь над ним. Впрочем, вечной проблемой рассудительного и сдержанного Артура всегда была излишняя паранойя, вызванная армадой комплексов по поводу внешности, характера, могущества, родни. Просто именно Англия умел скрывать неуверенность в себе за плотной ширмой наигранного беспредельного самолюбия и самоуверенности.

Он уже начал судорожно придумывать возможные планы мести, как его левая рука внезапно начала нестерпимо болеть, и на ней, совсем непонятно каким образом, появился глубокий, внушительный порез от плеча до локтя. Кровь хлынула из раны, и англичанин крепко сжав от боли руку и прикусив губу, внезапно горько усмехнулся. Ему ли не знать, как появляются, без видимой на то причины, подобные увечья. И, честно признаться, едва ли парень испытывал в этот момент сочувствие или глубокое сожаление. Просто дальновидно сложенные планы придется подкорректировать.

— Доигрался, Бэкингем? Тц, такого человека потерять… И из-за чего? Из-за любви! Всевышний, мой народ становиться похожим на французов! Это деградация! Нужно отозвать оставшиеся войска из этой проклятой Ла-Рошели. Но прежде, нужно написать Карьедо. Пусть держит своих чёртовых «горячих испанок» при себе, на коротком поводке. Эти «две страны страсти» разрушат мою пуританскую нацию!



*гугеноты — название французских протестантов (кальвинистов).



*остров Ре — остров в Атлантическом океане. Находится у западного побережья Франции.



*кардинал Арман Жан дю Плесси Ришелье — французский кардинал, аристократ и государственный деятель. В 1627-1628 годах возглавлял осаду Ла-Рошели, которая была последней крепостью гугенотов во Франции, дарованной протестантам королём Генрихом IV Наваррским.



*герцог Бэкингем — английский государственный деятель, фаворит и министр королей Якова I и Карла I Стюартов. Фигура Бекингэма, его мнимые сентиментальные отношения с Анной Австрийской и его убийство Фельтоном находятся в центре сюжета романа Александра Дюма-отца «Три мушкетёра», что и взято за основу этого фанфика.





* Анна Австрийская — королева Франции, супруга (с 18 октября 1615) короля Франции Людовика XIII. Эпитет «Австрийская» означает лишь принадлежность к династии Габсбургов. Дочь испанского короля Филиппа III.